Мы — удивительные люди. Хотим жить как все, при этом быть непохожими на остальных. У нас безработица при нехватке рабочих мест. Мы сочувствуем умом, а голосуем сердцем. Робкие в быту, герои — на войне. Чтим погибших, не доплачивая выжившим. Мы всегда считаем себя умней других, поэтому постоянно оказываемся в дураках. Мы в любой момент готовы простить тех, кого обидели и тех, кому должны. Ленивые, но энергичные. Устаем на отдыхе, отдыхаем на работе. Удивительные люди. Hам легче изобрести вездеход, чем отремонтировать дороги. Мы уважаем только тех, кто с нами согласен. От драки получаем, порой, больше удовольствия, чем от секса. Плачем на свадьбах, а на поминках поем частушки. Мы нищие, но хорошо одетые. Только мы с утра выходим из дому вечернем. Мы вялые, но эмоциональные. Думаем два раза в день, а остальное время переживаем что надумали за эти два раза. Зато если уж думаем, то мощно, всем организмом. Если наш человек задергал под столом ногами, то это значит, что он глубоко о чем-то задумался. При это большинство из нас мучают три извечных российских вопроса: что делать, куда это послать и как похудеть, объедаясь на ночь. Мы — восхитительные люди: необразованные, но как никто гадаем кроссворды. Только наш человек, не имея даже неначатого начального образования, все равно может угадать, что коня Дон Кихота звали Россинант, при том, что сам никогда не читал Дон Кихота и уверен, что самого «Дон Кихота» написал сам Дон Кихот. Мы ненавидим Запад, во всем ему подражая. «Какие у них примитивные фильмы, — возмущаемся мы. — Это ж фильмы не для нас. Это для одноклеточных." При этом сами с упоением смотрим, как в конце фильма главный герой — не просто шкаф, а шкаф с антресолями — после финального побоища на пустом ядерном полигоне целует, чмокая окровавленными губами, героиню-заложницу среди трупов врагов и груды затухающих ядерных боеголовок, разбившихся об его голову, в которой никогда не может случиться сотрясение, тем более — мозга. Удивительные люди, суетливы, но терпеливы.Hикто кроме нас не может так долго терпеть правительство, которое он терпеть не может. Теперь можно уже смело сказать: не правительствО, а правительствА, которые мешают нам, как крошки в постели. Вот как их ни стряхивай, они все равно будут тебя изводить под одеялом. Мы — удивительные люди. Мы чтим Иисуса, забывая чему он нас учил. Ставим свечку, умоляя о процентах. Верим обрядам, а не проповедям.
