Обида. Сашку Ермолаева обидели. В субботу утром он собрал пустые бутылки из-под молока и сказал маленькой дочери: «Маша, пойдешь со мной? » — «Куда? Гагазинчик? » — обрадовалась девочка. «И рыбы купите» , — заказала жена. Саша с дочкой пошли в магазин. Купили молока, масла, пошли смотреть рыбу, а там за прилавком — хмурая тетя. И почему-то продавщице показалось, что это стоит перед ней тот самый парень, что вчера дебош пьяный в магазине устроил. «Ну как — ничего? — ядовито спросила она. — Помнишь про вчерашнее? » Сашка удивился, а та продолжала: «Чего глядишь? … Глядит, как Исусик… » Почему-то Сашка особенно оскорбился за этого «Исусика» . «Слушайте, вы, наверно, сами с похмелья? … Что вчера было? » Продавщица засмеялась: «Забыл» . — «Что забыл? Я вчера на работе был! » — «Да? И сколько плотют за такую работу? … Да еще стоит, рот разевает с похмелья! » Сашку затрясло. Может, оттого он так остро почувствовал обиду, что последнее время наладился жить хорошо, забыл даже, когда выпивал… И оттого, что держал в руке маленькую руку дочери. «Где у вас директор? » И Саша ринулся в служебное помещение. Там сидела другая женщина, завотделом: «В чем дело? » — «Понимаете, — начал Сашка, — стоит… и начинает ни с того ни с сего… За что? » — «Вы спокойнее, спокойнее. Пойдемте выясним». Сашка и завотделом прошли в рыбный отдел. «Что тут такое? » — спросила завотделом у продавца. «Напился вчера, наскандалил, а сегодня я напомнила, так еще вид возмущенный делает». Сашку затрясло: «Да не был я вчера в магазине! Не был! Вы понимаете? » А между тем сзади уже очередь образовалась. И стали раздаваться голоса: «Да хватит вам: был, не был! » «Но как же так, — обратился Сашка к очереди. — Я вчера и в магазине не был, а мне скандал какой-то приписывают» . — «Раз говорят, что был, — ответил пожилой человек в плаще, — значит, был» . — «Да вы что? » — попытался что-то еще сказать Сашка, но понял, что бесполезно. Эту стенку из людей не прошибешь. «Какие дяди плохие» , — сказала Маша. «Да, дяди… тети… » — бормотал Сашка. Он решил дождаться этого в плаще и спросить, зачем он угодничает перед продавцом, ведь так мы и плодим хамов. И тут вышел этот пожилой, в плаще. «Слушайте, — обратился к нему Сашка, — хочу поговорить с вами. Почему вы заступились за продавца? Я ведь действительно не был вчера в магазине» . — «Иди проспись сначала! Он еще будет останавливать… Поговоришь у меня в другом месте» , — заговорил мужчина в плаще и тут же кинулся в магазин. Милицию пошел вызывать, понял Сашка и, даже немного успокоившись, пошел с Машей домой. Он задумался о том человеке в плаще: ведь мужик. Жил долго. И что осталось: трусливый подхалим. А может, он и не догадывается, что угодничать нехорошо. Сашка и раньше видел этого человека, он из дома напротив. Узнав во дворе у мальчишек фамилию этого человека — Чукалов — и номер квартиры, Сашка решил сходить объясниться. Чукалов, открыв дверь, сразу же позвал сына: «Игорь, вот этот человек обхамил меня в магазине» . — «Да это меня обхамили в магазине, — попытался объясниться Сашка. — Я хотел спросить, почему вы… подхалимничаете? » Игорь сгреб его за грудки — раза два стукнул головой о дверь, протащил к лестнице и спустил вниз. Сашка чудом удержался на ногах — схватился за перила. Все случилось очень скоро, ясно заработала голова: «Довозмущался. Теперь унимай душу! » Сашка решил сбегать домой за молотком и разобраться с Игорем. Но едва выскочил он из подъезда, как увидел летящую по двору жену. У Сашки подкосились ноги: с детьми что-то случилось. «Ты что? — спросила она заполошно. — Опять драку затеял? Не притворяйся, я тебя знаю. На тебе лица нет». Сашка молчал. Теперь, пожалуй, ничего не выйдет, «Плюнь, не заводись, — взмолилась жена. — О нас подумай. Неужели не жалко? » У Сашки навернулись слезы. Он нахмурился, сердито кашлянул. Дрожащими пальцами вытащил сигарету, закурил. И покорно пошел домой.
